Холодный, равнодушный дождь хлестал по лицам, мочил одежду, проникал под зонты и пиджаки. Добирался до тела, заставляя ежится, недовольно, не одобряя. Люди в черном, гроб, унылые песнопения и уговоры святых отцов своего Бога принять усопшего как самого себя там, в чертогах небесных. Плачущая вдова, прижимающий ее к своей груди брат усопшего, верные друзья, плач, вой, рыдания и… Менее всего цыганские похороны походили на весь этот фарс, который Наблюдатель, по специфике своей деятельности, видел слишком часто. Несколько раз пришлось посторониться, чтобы не оказаться сбитым с ног. Цыганские музыканты разошлись вовсю, и сейчас музыка грохотала так, что казалось, еще немного – и окружающие чинные покойники восстанут из мертвых, оглядятся и пустятся в пляс, кружась под руку с разряженными цыганками. Пожалуй, это тоже был своеобразный фарс, постановка, умелое театральное представление, в своем роде. Однако Наблюдатель с философским спокойствием, оценивая все со стороны, склонялся именно к подобному варианту развития событий. К чему рыдать и оплакивать того, кто перешел в мир иной и вот-вот окажется в новой жизни, где нет страданий и жизненных неприятностей. Где нет нужды искать деньги, жену, деньги, коней и снова деньги. Где все, что тебе необходимо, находится в зоне досягаемости одной твоей руки. И потому цыганские похороны больше напоминали свадьбу.
Наблюдатель сделал шаг назад, аккуратно огибая очередную небольшую толпу в черном, синем, ярко-алом и золотом. Внимательно рассматривал, оценивал, слушал. Прикидывал, сколько же пошло денег на могилу, больше напоминающую трехкомнатную квартиру – погибший был цыганским Бароном.
Надо же. Наниматель не уточнил этот момент. С другой стороны, это очень упрощает дело. А ведь тебя предупреждали, Деметр. Как предупреждали твоего брата, ты помнишь. Нет, прости. Больше ты не помнишь ничего. Кроме последних слов перед своей бесславной и глупой смертью. Долги следует отдавать вовремя. Странно. Последняя фраза для твоего брата звучала немного иначе. Наниматель никогда не повторяется. Затейник.
Взгляд черных, профессионально-равнодушных глаз, снова заскользил по толпе. Дело было сделано ровно наполовину. Деметр был наказан. Деньги – возвращены. Оставалось всего лишь проследить, чтобы тело, опущенное в могилу, больше не поднялось. Ибо бывали прецеденты.
Очень хорошо. Упрямая складка у губ, высокомерное выражение холеного лица. Да, это он.
Тонкая линия губ стала еще тоньше. Наблюдатель улыбнулся. Вежливо отклонил очередное приглашение на поминки, продолжавшиеся уже третий день и начавшиеся, по цыганским обычаям, задолго до самих похорон. На поминки приглашались все. Однако только Наблюдателю повторяли осторожно, вежливо, не приближаясь. Наблюдатель был доволен. Он не слишком любил проникновения в свое личное пространство. Гроб был опущен прямо на двуспальную кровать, все сгрудились как можно ближе. Речи, цветы, клятвы, обещания не забыть – далее стало не так интересно и крайне предсказуемо. Наблюдатель развернулся, неспеша направляясь к своей машине, стоящей поодаль от череды джипов, мерседесов и прочих гробов на колесах. Остановился у дверцы, оглянулся.
Больше ты ничего не должен. Прощай, Деметр. И, как там. Береженого Бог бережет?
Грохот взрыва заглушил и дождь, и музыкантов, и на секунду все вокруг смешалось – люди, визги, вопли, вой, комья земли, части тел, обломки гроба. Наблюдатель снова улыбнулся. Вот теперь все было действительно как полагается. Конец.

Райан Хорнби.

Линчу хочется орать во весь голос, насколько позволят ноющие легкие, чтобы стены этой комнаты не выдержали и рухнули. И не только. Чтобы этот чертов клуб превратился в груду мелких камушков, погребя под собой всех обитателей: больных на голову клиентов, несчастных рабов и даже тех, кто пришел торговать телом добровольно. Чтобы крик был слышен в каждом уголке этой планеты, возможно, даже в космосе.

Ещё ему хочется вытащить вибратор из задницы (надеется, что он будет щедро перепачкан дерьмом) и что есть силы швырнуть им в клиента.

Не менее хочется разбить кулаки и причитать, как обманутый ребенок: «нечестно, нечестно, нечестно.»

На деле, Линч продолжает сжиматься на полу и вздрагивать от слез.
Не кричит, не предпринимает попыток освободить прямую кишку и не разбивает кулаки.

Он не надеялся на везение, когда полез на колесо, но действительно рассчитывал, что подобный отчаянный поступок сыграют ему на руку. Только клиент расценивает это вовсе не с положительной стороны. Решение Линча и правда было очень глупым. Нужно было довериться интуиции и выбрать наказание сразу. Маэстро Мао ведь говорил ему на первом занятии, что здесь всё совсем не так, как кажется. Ещё он говорил про гормоны кролика, которые привлекают хищников - Линч сейчас воняет крольчатиной.

Он пытается оправдать себя тем, что никогда не умел играть в шахматы. Научить было некому, да и у самого не было стремления. Но жизнь развернулась к нему таким местом, что придется учиться в процессе.

Линч смотрит на клиента волком, когда тот упоминает Уайта и подначивает. Судорожно выдыхает и смотрит на палец, который сам себе изуродовал. Потирает запястья, на которых ремни грубо отпечатались красными полосами. Пошёл этот Мак нахуй, Линч не жалкая скулящая размазня, за два раунда он успел дохрена всего сделать. И пусть последний выбор был глупым, он смог пережить это чертово колесо, а это уже много. Линч старается сосредоточиться на этой эмоции, потому что распирающая злость придает сил. Переворачивается на живот и поднимается на четвереньки, с трудом держась на дрожащих конечностях. Встать физически не получается, ноги не держат, да и вибратор не помощник.

Ползет кое-как. Когда добирается до стула, ему кажется, что он преодолел Эверест. Хватается за него сначала одной рукой, подтягивается и облокачивается локтями. Прикрывает глаза, давая себе короткую передышку.

- Уайт, - произносит имя любовника на выдохе и открывает глаза, - Моего друга звали Уайт.

Продолжая упираться коленями в пол, наваливается туловищем на твердое сидение стула и тянется руками к многострадальной заднице. Сжимает ягодицы дрожащими пальцами и медленно разводит в стороны.

- На самом деле, он не был мне другом. И он заслужил, чтобы ему перерезали горло.

Зацепившись взглядом за переплетенные до побелевших костяшек пальцы, ощущая тонкую пульсирующую боль в натужно сжатых суставах, Виктор никак не мог заставить себя хотя бы немного ослабить это сжатие. Он нервничал. До сбившегося с привычного ритма сердца, до мерзкой неуловимой глазу внутренней дрожи, от которой резко что-то дергало в самой глубине нутра, заставляя пот ледяными капельками выступать на загривке. Откинувшись на спинку скамейки, прикрыв глаза, Вик медленно с присвистом втянул воздух, упорно проталкивая кислород сквозь плотно сжатые зубы. Несколько секунд с полно раздутыми легкими и нарочито плавный выдох, чтобы не сорваться в судорожное выталкивание воздуха из легких, не ухнуть с головой в вязкую муть паники, что упорно не позволяла не то, что ослабить хватку переплетенных пальцев, но и хотя бы дышать не мелкими жадными судорожными глотками.
Почти пять лет, а он никак не может справиться с последствиями трехлетней связи с Адамом. Ощущая, как тонкими нефизическими импульсами на теле начинает пульсировать бесконечный рисунок шрамов, Виктор закусил нижнюю губу – из-за бессонницы его контроль ослаб и сейчас все сложнее было сопротивляться призракам пятилетней давности. Усилием воли скорее раздирая, чем расцепляя переплетенные пальцы, он потер чуть ноющие от недосыпа и напряжения  глаза. Нет, он отдавал себе отчет в собственном прогрессе. После связи с садистом, оставившим на его теле затейливый бесконечный рисунок шрамов, Вик осознавал, что регулярно снящиеся кошмары лишь малая часть того, что он смог преодолеть. Концентрируясь на анализе собственных успехов, ощущая, как постепенно стихает внутренняя дрожь, Марино неуловимо зло усмехнулся. Пять лет ушло на то, чтобы он научился получать удовольствие в сексе без острой примеси боли. Пять лет потрачено на то, чтобы восстановить навык общения с людьми – три года Мастер говорил за них обоих, жестокими методами выбивая из натуры Виктора привычку общаться с окружающими людьми без его разрешения. Пять лет упорной борьбы, таблеток, сеансов с психотерапевтом  и кошмары, что преследовали его по ночам, не давая разуму необходимого отдыха.
Именно из-за бессонницы Виктор сейчас сидел на скамейке перед входом в частный дом, где ему был назначен сеанс с временным психотерапевтом. Его постоянный врач улетел на конференцию, заранее уведомив Вика о своем отсутствии. И Марино не мог понять, как мог так просчитаться и не отследить количество таблеток снотворного в пузырьке – столь необходимые пилюли закончились через три дня после отъезда доктора. Почти неделю он толком не спал, просыпаясь среди ночи мокрый от пота, с судорожно вырывающимся наружу сквозь клетку ребер сердцем, невидяще всматриваясь в темный потолок спальни и стараясь заглушить отголоски собственных криков, что эхом отдавались в ушах. Неделя и Виктор набрал номер врача, что был вбит под первым номером в быстром наборе. И сейчас не мог заставить себя подняться на ноги, чтобы шагнуть в прохладу дома, где располагался частный кабинет доктора Блада, к которому его направил доктор Штайгер. Новый, пусть и временный психотерапевт, который наверняка захочет узнать подробности жизни пациента, с последствиями которой не мог до конца справиться его коллега. Тебе нужны таблетки. Поднимайся. Иди.
Судорожно глухо выдохнув, не давая себе времени на то, чтобы передумать, Виктор рывком поднялся на ноги, стремительно направляясь к входной двери. Короткий взгляд на часы и мужчина чуть ускорился, понимая, что уже почти опоздал, непростительно много времени потратив на успокоение внутренних демонов. Получить рецепт на таблетки и уйти. Нет ничего проще. Никто не говорил о том, что доктор Блад будет копаться в твоих мозгах. Истерика на пустом месте. Браво. Усмехнувшись внутреннему едкому голосу, дожидаясь, пока ему откроют дверь, Вик бросил короткий взгляд на собственное ломкое отражение в оконном стекле дома. Синие джинсы, черная рубашка с длинными рукавами, застегнутая на все пуговицы, надежно скрывающая нити шрамов, мягкие мокасины – обычный житель мегаполиса. Лишь залегшие темные тени под глазами выдают факт того, что не все так гладко у обладателя огненного хвоста волос.
- Добрый день, доктор Блад. Прошу прощения за опоздание, - зайдя в дом, бросив взгляд на часы и убеждаясь, что опоздал лишь на пару минут, Виктор коротко дернул уголками губ в намеке на улыбку, встречаясь взглядом с мужчиной. – Думаю, что не отниму много вашего времени. Мне нужен рецепт на снотворное. Впрочем, уверен, доктор Штайгер звонил вам и объяснил сложившуюся ситуацию, - ему было некомфортно в обществе незнакомого психотерапевта. Но, скользя взглядом по обстановке, избегая взгляда ореховых глаз доктора, Вик достал из кармана джинс старый рецепт с обозначенным лекарством, чтобы максимально сократить свое нахождение в чужом доме.

Смачный харчок повис на черной ткани изрядно поношенного кафтана. Татум проследил за этим показным действием, так ярко демонстрирующим неподчинение, после чего вернул взгляд темных глаз на старого сгорбленного козла, на деле являющегося сатиром, исполняющего роль кого-то типа лекаря для местной деревушки, расположенной не так далеко от ветхого домишки, позади которого они сейчас и находились.

Он совершенно случайно набрел на этот домик, спрятавшись в зарослях, пронаблюдал, как сатир что-то шаманил с девкой, находящейся в положении. Было забавно наблюдать и сравнивать, что во время того, как на Крезе современная медицина так далеко ушла вперед; а тут, значит ребенка делали крепким и здоровым - нарисовав на пузе мамаши что-то белой краской, нашептав ей что-то на ухо и нашлепав подожженным веником каких-то травок.
Однако Татум не ушел, он дождался, когда барышня уйдет, а затем навестил лекаря, решив выведать у того, насколько действенно то, что старик некоторое время назад делал. Козел оказался несговорчивым, а заставлять его ментально - было опасно. Вдруг на Крезе кто-то заметит вспышку магии и пошлют отряд, чтобы выяснить в чем дело? Сталкиваться со своими же Татум желанием не горел. Вот и пришлось трясти козла одной рукой, хлопая его горбом о ствол дерева для лучшего взаимопонимания. Однако сатир уперся, а у спрута закончилось терпения, поэтому, когда рогатая туша задушенного лекаря с десятком переломанных костей упала к его ногам, маг уже собирался просто так полазить по пустой избушке, когда услышал какую-то возню со стороны входа в халупу, а затем громкий стук и бодрый голос.

- А ты пока тут полежи, - одними губами произнес он, спрятав труп в ближайшие кусты за домом, да вытерев плевок листом, после чего бегло нарвал какую-то траву, растущую тут же неподалеку, вышел с правой стороны, тихо ступая по сочной траве и чуть не присвистнув, когда увидел мохнатую рогатую махину. Вот уж кого-кого, а минотавра встретить никак не ожидал! Разве их еще не всех забрали на арену?

- Какое именно зелье? - как ни в чем не бывало поинтересовался, проходя мимо, чтобы открыть дверь и войти внутрь, тут же быстро осматривая бедное убранство. Какой-то каменный век, в самом деле!
Пол был земляным. В центре комнаты, которая  была единственной в этой лачуге, находился казан, в котором что-то сейчас булькало. Запах стоял скверный. Поспособствовали этому различные сушеные травы, вениками висящие на одной из стен. Там же, если приглядеться, были не только травы, но еще и какая-то издохшая живность.
Пройдя как раз в сторону стены вони, Татум деловито разложил сорванную траву на полу, делая вид, что очень занят.

Титус так и замер, наклонив башку и с деревом между рогов. Долговязый мрачный мужик, появившийся не из халупы, а вообще из другого места, с ходу сбил минотавра с толку. А запах крови, плывущий за шаманом, протек сквозь обонятельную систему раба, заставляя трепетать все его существо. Облизнувшись, Титус пригнулся, входя в ставшую сразу ооочень тесной, избушку.
- Эээ, - проблеял в замешательстве, вильнул хвостом, который тут же запутался в каком-то сухостое. - Ну, зелье. - Украдкой дернул за упругий живой хлыст, испуганно стрельнув воловьими глазами в сторону, к счастью, занятого своими делами, шамана. Сушеный веник с печальным вздохом рассыпался в прах, опадая к ногам минотавра свидетельством его преступления. А вдруг это был сильно важный веник?! Беззвучно икнув, Титус поспешно затоптал дело хвоста своего, благо растереть копытами хрупкие остатки веточек не составило труда.
- Для улучшения размножения! - Наконец вспомнил, обрадовался, и неосторожно вскинул башку.
Зря, конечно.
Рога вонзились в крышу, и застряли, минотавр забился в импровизированной ловушке, позабыв рассчитать силушку молодецкую.
И полетели горшки по избушке, склянки покатились по полу, с угрожающим скрипом накренились ветхие полки, с которых весело посыпались какие-то кости, черепа мелких существ, развеивая по помещению порошки и травы.
- Ааачху! - Оглушительно чихнул Титус, от чего наконец освободились рога, и, унося на себе часть крыши, раб ломанулся на свежий воздух.
Проложив новую тропу, остановился в кустах, поводя чувствительным носом. Чутье, как всегда, не подвело, и минотавр обнаружил припрятанную кем-то, изрядно помятую и поломанную, мертвую тушу. И, спеша себя утешить после пережитого стресса, принялся жрать, отрывая куски и запихивая в рот.

Деметр Михай.

Разыскивается деловой партнёр Муса Назири (фамилия обсуждаема, имя - нет), от 32 до 36.

По внешности обсудим в ЛС. ----------------------------------------------------------- Партнёр по бизнесу, неблизкий приятель, нужен для бесед, игры в карты, совместно проворачиваемых дел, большее - обсудим. Краткое инфо: франко-восточного происхождения, гражданин Франции, участник крупного семейного бизнеса нелегальных трансплантантов и крайне ушлый молодой мужчина. Если вам нужны роговицы, поджелудочная, да что угодно, что можно забрать и пересадить другому человеку - Муса найдёт и продаст вам. Как? У него свои источники, входы-выходы и методы. На чёрном рынке органов он один из первых и главных, к кому можно обратиться в такой ситуации. Несмотря на достаточно молодой возраст, имеет вес и определённую репутацию в своей среде. Обладает обширными связями с самыми разными людьми, кланами, группировками и т.д. Неприлично богат. Очень красив и внешность свою блюдёт, втайне на неё фетишируя. Так хорош, что сам себя трахнул бы - это про него. Био и ключевые моменты характера - в ЛС. К кому и куда обращаться - Жером Леммер. Гостевая, ЛС.

Молчать было так хорошо. Шенн бездумно смотрел на качающиеся за окном гроздья глицинии, вполне довольный тем, что его не трогают и ничего от него не требуют. Время неспешно текло, не тревожа и не вызывая вопросов, куда и почему оно уходит. Шло и шло себе. Кэрр даже не задался вопросом, чего они ждут. И так ясно было, что ждут администратора. А почему так долго - да пофиг.
Но, наконец, администратор явился. Шеннон отреагировал на его появление одним лишь коротким взглядом и снова уставился в окно, только губы кривились, слушая распоряжения мозголома.
Итак, его запирают. Ни прогулок в город, ни прогулок по острову, ни даже прогулок по клубу. Даже в столовую сходить и то было запрещено. Полная изоляция. Так хоть развеяться можно было. Ладно, не пускали бы в город, но и по территории не гулять, это было уже совсем жестко. Может, Кэрр сейчас и не был расположен к беседам, но хотя бы слушал разговоры других в столовой, в гостиных, в баре. Теперь он лишен и этого. Мир сжимался до игольного ушка, которое грозило удушить, словно слишком тесный хомут.
На слово "Отдыхайте", Шеннон поднялся из кресла, молча направившись к себе. Но того, что ждало его в комнате, он никак не предвидел.
Едва перешагнув порог, Бес остановился ,словно налетев на стену, расширенными глазами оглядывая комнату. Она была пуста. Из нее вынесли почти все. Весь интерьер, продуманный, уютный, который он создавал с таким тщанием, был полностью уничтожен. Весь его маленький мирок, где можно было хоть немного спрятаться от действительности, был разорен. И это было так похоже...
Кэрр попятился назад, врезавшись спиной в дверь.
Это было так похоже на то, что было, когда по приказу Грея из его комнаты вынесли все его ароматы. Лампы, свечи, ящички с травами, изящные пузырьки с маслами, ароматические палочки, все это исчезло. Только сейчас все было еще хуже. Исчезли настольные лампы, зеркала, вазы, в которых были фрукты, опустел бар, опустели полки этажерок, полки шкафов.
Сердце зачастило, с каждой минутой ускоряя пульс, молотками отдававшийся в ушах, Кэрра сначала мелко затрясло, а потом заколотило крупным ознобом. Воздуха стало отчаянно не хватать, он начал задыхаться, ловя широко открытым ртом ставший вдруг недоступным воздух. Ноги подкосились, больше не держа, и Шенн сполз по стене на пол, падая на бок, скорчившись в комок. Казалось, сердце сейчас выскочит из груди и разорвется от нахлынувшего ужаса. Кэрр орал бы от страха, но дыхания не хватало. Он только беспомощно разевал рот, словно задыхающаяся рыба, хватаясь за голову руками, пытаясь спрятаться от накатившего ужаса. Парень скрутился в позу эмбриона, уткнувшись лицом глубоко в колени, и это неожиданно помогло, невольно снизив гипервентиляцию легких. Понемногу паническая атака отступила.
Сколько Шенн так пролежал, он не знал. Очнулся от того, что снова затряс озноб, на сей раз от холода. Едва парень попытался пошевелиться, нарушая кокон, в который свернулся, как его заколотило уже крупной дрожью. Стуча зубами, Шенн, пошатываясь, добрался до кровати, упал на нее и завернулся в одеяло, пытаясь согреться. Потихоньку озноб прошел, он согрелся и заснул. Проснулся только через десять часов только потому, что понадобилось в туалет. Дойдя до ванной и справив нужду, Кэрр вернулся в постель, забираясь в гнездо из подушек и снова заснул. Приходил ли кто-то за это время, приносили ли еду, он не заметил, да и не хотел замечать. Он хотел только спать. В кои-то веки он просто спал. Крепко и  без кошмаров. Кошмары теперь все были там, наяву, а здесь во сне было тихо, спокойно. Тут не было ничего. Только забвение.

Шеннон Кэрр

Прототип - Брайан Крэнстон. Маэстро. Гарри Идэн. 51 год.

1. Внешность: Рост - 175 см, вес - 73 кг, цвет глаз - темно-серые, цвет волос - рыжие, но бреется налысо. Отращивает бороду и усы. Телосложение - спортивное. Особые приметы: - 2. Ориентация/предпочтения: Бисексуален, актив. Грубый, распускающий руки и плохо себя контролирующий человек. Без особых  мук совести любуется на следы побоев на телах своих любовников. Говорить что-то против - травмоопасно, можно получить в зубы. 3. Пара слов о персонаже: - Родом из Канады. - Солдафон. Большую часть жизни служил по контракту. В одну из военных операций был ранен и доставлен в госпиталь. Из него вышел, прихрамывая на одну ногу и с контузией с частичной потерей памяти. Оправиться так и не смог, зато приобрел частые головные боли и легкую степень паранойи. - Был женат, но быстро развелся, как только приголубил суженную о дверной косяк. В связи с этим судился и обзавелся наказанием в виде исправительных работ на полгода. - Полгода сильно выпивал, потеряв смысл жизни, перестав быть кому-то нужным. - В 2017 году с Гарри связался старый знакомый, прослышавший о трудном положении Идэна. Мужчине сообщили, что он может быть полезен, но для этого придется переехать в Италию. Недолго думая, Гарри собрал вещи и принял заманчивое приглашение. 4. Тема пробного поста для желающего занять роль - наказание провинившегося охранника.